Данил Дэге | blazar 2023

Уже 20 сентября в Музее Москвы состоится превью ярмарки молодого искусства blazar! Мы продолжаем нашу рубрику с Данилом Дэге — молодым художником из Санкт-Петербурга, преимущественно работающим в техниках живописи и графики. Для работ Данила характерны насыщенная колористика, выстраивание контрастов и наив. Художник представит произведения, созданные в период его пребывания в разных странах — география изобразительной летописи охватывает такие города как Санкт-Петербург, Ереван, Тбилиси и Тель-Авив.

На этот раз интервью состоялось по видеосвязи Санкт-Петербург – Тель-Авив. Мы попросили Данила поделиться фотографиями его любимых мест и поговорили о том, как новая страна меняет восприятие цвета, почему натюрморт – его любимый жанр и чем бы он занимался, если бы не был художником.

Расскажи, где ты сейчас?

Сейчас я в Тель-Авиве, приехал сюда довольно сложным путем: сначала в Армению на месяц, потом в Стамбул. В Стамбуле попытался пожить, но мне не понравилось, потому что там очень шумно и многолюдно. Я оттуда фактически сбежал в Грузию. Пожил там, а потом решил, что поеду в Израиль, к своим корням. Здесь я познакомился с девушкой, которая занимается арт-комьюнити, интегрирует приезжих художников, организует мероприятия, курирует выставки. Далее я включился в субаренду мастерской, которую делю с ней и местным художником экспрессионистом. Из-за переезда сложно работать дома. Можно было бы со временем обустроить себе место, но поскольку я постоянно переезжаю, то не успеваю этого сделать. В Тбилиси я работал дома в огромной сталинской квартире, а здесь в Израиле все либо маленькое, либо дорогое.

А с чего начался твой путь художника?

Все мы из детства. Моя мама рисовала, и благодаря мне не стала художницей в профессиональном плане. В детстве я не любил рисовать, меня к этому совершенно не тянуло. Мне нравились чужие картинки. В начальной школе выбираешь самую классную тетрадку и самое главное в ней — картинка на обложке. У меня была кружка с четырьмя физиономиями, изображающими разные эмоции. Мне захотелось завладеть этой картинкой. Я взял кружку, листок и пошел к маме. Я ей говорю: «Нарисуй мне на листке вот эти рожи». И она сказала: «Зачем, если ты можешь срисовать». Она меня не учила, но объяснила на что обращать внимание, чтобы перерисовать рисунок. Перерисовывать мне очень нравилось, потому что я видел заранее, что должно получиться. Я никогда не ходил в художку, ни на какие курсы, кружки.

От 20 до 25 лет меня постигла мысль, что я хочу повесить у себя дома картину. Я купил холст и рисовал около месяца. Сейчас я понимаю, что уже тогда определил для себя направление: начал с фигуратива — это был портрет женщины на фоне лавандовых полей. Рисовал то, что придумал в голове. Когда я закончил и повесил, мне так понравилось, что именно я это нарисовал, и купил еще один холст. Через 2-3 года я ощутил себя в моменте, когда понял, что сижу за холстом четвертый час и делаю это месяц подряд. Я понял, насколько меня затянуло. Это произошло совершенно ненавязчивым образом.

Я руководствуюсь всегда одним и тем же правилом, которое услышал у рэп-группы «Триагрутрики» из Челябинска: «Если хочешь кем-то быть — будь им». Эта фраза построила пол моей жизни. Если ты хочешь быть танцором, то тебе достаточно просто танцевать и ты уже танцор. А плохой или хороший — это уже совершенно другой вопрос. Таким образом я переборол в себе ощущение, что я не умею рисовать, потому что у меня нет образования.

Кажется, натюрморт – один из самых любимых твоих жанров. Почему?

Моя бабушка очень любила цветы. У нас на даче при ее жизни было до 20 видов флоксов разных оттенков. В детстве мне не очень это нравилось, а лет с 17 я полюбил цветы. Я понял, как на них смотреть. Когда я рисую натюрморт с цветами, мне про них все понятно, я получаю чилл и наслаждение. Это как пить чай — ты пил его миллион раз, есть куча других напитков, но ты продолжаешь пить чай и радуешься ему. Я рисую натюрморты для отдушины, расслабляюсь. Это терапия против выгорания.

Какую идею ты хочешь донести своими работами?

Я хочу напомнить людям о том, что искусство должно быть, в первую очередь, красивым. Художник ответственен за то, на что он обращает внимание зрителя и за то, что он пытается воспитать, пробудить в человеке через свои работы. Я не говорю, что мое искусство красиво и это эталон того, что я хочу, но я стараюсь к этому стремиться. Через знакомые образы и сюжеты я пытаюсь показать простые вещи, которые всем кажутся обыденными, но на самом деле они очень важны. Потому что они и есть жизнь. В простом кроется что-то важное.

Над какими проектами ты сейчас работаешь?

Я дико смущаюсь слова проект. Мне кажется, это слово абсолютно не про меня. Проект зависит исключительно от пространства, с которым нужно взаимодействовать. Например, я могу прийти в одну галерею и увидеть красивые белые стены, а в другой будет старое пространство с уникальными переходами с точки зрения архитектуры. Проекты я делаю очень редко. Наверное, единственный — это выставка в Ереванском Ботаническом саду в полуразрушенной действующей оранжерее. Было помещение и надо было с ним играть.

Моя мечта — выставка в пространстве с высокими потолками и колоннами. Необязательно прям роскошь, но что-то похожее на залы Петербурга. Я бы хотел развесить там серию огромных графических работ с изображением женщин. Она исключительно о любви и приятных чувствах, которые находятся на границе с сексом, но это не секс.

Хочу устаканиться в каком-то месте, очень устал от путешествия. Мне хочется где-то посидеть несколько лет, успокоиться. Хотел бы в Португалию, я был там месяц и мне безумно понравилось — узкие улочки и ступеньки, атмосфера средневековья и романтизма, где ничего не разрушено, потому что не было ни одной из современных войн.

Сейчас мне нужно как-то попасть в информационное поле, потому что, условно говоря, здесь меня никто не знает. В данный момент я рисую собачек для выставки в магазине и баре вина в центре Тель-Авива. Мы подумали, что будет клево сделать в этом месте выставку, поскольку это сердце тусовочного места и народ любит там собираться. Основная идея события заключается в том, что люди приходят со своими питомцами и я прямо на открытии рисую скетчи. За все время, что я здесь, ни разу не видел бездомной собаки. У каждого второго есть свой питомец и они все разные: породистые и непородистые. Особенно в выходной — это какое-то сумасшествие, все постоянно с собаками: и на улице, и в кафе. Тут прямо собачий город. Это здорово.

Когда ты жил в Петербурге, ты писал с натуры свою собаку. Сейчас ты ориентируешься на собак, которые у тебя перед глазами, или придумываешь образы в голове?

Когда я часто вижу рядом с собой какую-то определенную породу, она сильно влияет на мой рисунок. Например, когда я начинал рисовать свою собаку Балу, (она гладкошерстная, ровненькая и кругленькая), рисунки у меня были похожи на нее. Сейчас у Даши, с которой мы снимаем мастерскую, похожая на ризеншнауцера маленькая и волосатая собака. Так получилось, что я начал рисовать лохматых, тут их слишком много. Чем больше я замечаю одну породу, тем больше я вижу, чем по настроению эта порода отличается от других. У меня нет задачи нарисовать так же, как я вижу в реальности. У меня есть задача посмотреть, немножко отойти в сторону, зафиксировать примитивное восприятие тонкостей объекта, который я изображаю.

Расскажи о своем любимом месте в Тель-Авиве.

Я очень люблю старую часть города Яффо. Там стоят арабские дома с арками и маленькими окошками на узких улочках. Когда я там хожу, мне удается перенести себя с помощью воображения в древние времена. Еще у меня есть любимый парк, где бегают шакалы. Они боязливы и к людям не подходят. Вечером выползают и начинают выть, точнее орать. Мне показалось их там штук 40. Я в первый раз услышал и подумал^ что это люди, потому что там часто отмечают дни рождения, устраивают шашлыки. Шакалы абсолютно безобидны, на них никто не обращает внимания.

Как тебя изменило место, в котором ты живешь? Отразилось ли это в твоих работах?

Везде чему-то учишься, замечаешь новое. Я ощущаю, что место меняет меня только после того, как уезжаю оттуда. Например, я уехал из Грузии и понял, насколько сильно я любил местные помидоры. Израиль повлиял на меня мощнейшим образом, это совершенно другой мир. Здесь я наконец увидел синий цвет, которого никогда не видел прежде — живой, настоящий, насыщенный, самодостаточный. Здесь постоянно одна и та же погода, нет облаков и синее небо. Я часто подсаживаюсь на какой-то цвет: раньше у меня было зелено-красное сочетание, на данный момент в основном пользуюсь оранжевым и голубым.

Я пользовался всегда любимым средним размером полотна 150х100 см. Из-за путешествий я ужался. Сейчас мой стандартный размер это 70х50 см. Я ненавижу мельчить, у меня и руки трясутся, и раздражение появляется, во время такой работы меня все бесит. У меня появилась пара работ 15х20 см. Я стал умещать в такой маленький формат все, что мне нужно.

Можешь ли дать какие-то советы художникам, которые оказались в новом для себя контексте и все начинают с нуля?

У меня всегда один ответ — очень много работать. Ты должен продолжать работать и не нужно ждать, пока привыкнешь к месту. Мне кажется, самое простое — выпасть из колеи, а самое сложное — поймать момент, когда ты выпадаешь, чтобы не выпасть целиком. Когда я приехал в Ереван, то в первый же день пошел покупать холст, пару кистей и немножко краски. В Турции так же, в Грузии так же, и здесь. Это что-то привычное, где я могу замкнуться и отгородиться от новых трудностей.

Работы каких художников современников тебе близки?

Мне безумно нравятся работы Максима Саввы из Петербурга — последнего романтика города. Кости Горелова из Москвы, который сейчас живет в Испании. Он такой человек, каких больше не существует. Костя делает живопись, напоминающую Возрождение: он смешивает масло с лаком, все картины полупрозрачные. Костя рисует обнаженных мужчин: атлетично, изящно, сложно. Это Микеланджело в наших кругах, такое мало кто делает. Еще мне очень нравится, как рисует цветы Алена Ракова.

Если бы ты не занимался живописью, что бы ты делал?

Я работал садовником несколько лет в Ботаническом саду Санкт-Петербурга. Мне эта работа очень подходит. Во-первых, это ручной труд. Во-вторых, ты всегда видишь результат своей работы. В-третьих, это безумно красиво. Мне очень нравится облагораживать некрасивые места. Я бы, наверное, опять пошел работать садовником.